Сами мы не местные - Страница 32

– С крыши? – тупо переспрашиваю.

– Ну да, у меня дом-то на самом берегу, так что как раз на крыше сидишь, как на мостках… ох… – Его лицо резко мрачнеет. – Дом-то… А где моя девочка? Азамат ее нашел?

– Да, – вздыхаю облегченно. Кажется, с дедом все в порядке. – На кухне внизу сидит, завтракает. Вы как себя чувствуете? Есть хотите?

– Так она тут ночевала, что ли? – удивляется он, приподнявшись.

– Ну да, а куда ж ее девать?

Старейшина пару секунд моргает, потом откидывает голову, что-то бормоча под нос.

– Чего? – переспрашиваю я. Ну пожалуйста, хоть этот пусть не говорит, что это неприлично!

– Я говорю, удивительно, как Алтонгирел разглядел, что вы с Азаматом думаете одинаково. Что он чужого ребенка в свой дом пустит не задумываясь, я не сомневался. Но что ты… Это прямо удивительное совпадение, чтобы муж и жена оба были такими добрыми людьми.

– А чего тут особо доброго? Не последнюю краюшку отдаем, место-то есть.

Он задумчиво кивает, видимо оставшись при своем мнении.

После завтрака и осмотра пациента (я же теперь, как большая, старательно заношу всех, кого лечу, в базу, создаю им там медкарту, пишу дневники… раньше в больнице меня вся эта волокита ужасно раздражала, а здесь даже как-то успокаивает, как будто я не единственный компетентный врач на планете) я оставляю младшую на попечении старшего и наоборот, а сама таки топаю на рынок. С тачкой. А что делать? На машине туда бессмысленно, это ж один квартал всего, а на сам рынок не заедешь. Да и у нас к двери не подъедешь, только к задней, но она на зиму заколочена, потому что зачем зимой открытая терраса. А в руках нести тоже не хочется. Азамат-то носит, ну так он и меня не заметив поднимает. Кстати, интересно, на лошади ведь необязательно самой сидеть, там же как-то можно навьючить багаж… Может, когда мне моего мерина пригонят, можно будет его как тачку использовать?

На рынке, как всегда, слякотно и пахнет раскисшими фруктами. Впрочем, свежими фруктами там тоже пахнет, а еще горячими медовыми сластями, пряностями, копченым мясом и рыбой и прочими разными вкусностями. Я вообще очень люблю покупать еду и планировать, что я из нее сделаю и с чем съем. А сегодня к этому примешивается смутное желание угостить всех чем-нибудь этаким, да и Азамата надо каким-нибудь деликатесом побаловать, а то он сегодня, по-моему, даже не завтракал.

Женщин на рынке мало – как покупательниц, так и продавщиц. Это, в общем, понятно: торговцы – народ небедный, жены у них дома сидят. А столичные покупатели и вовсе слуг отправляют на рынок, сами-то разве что за одеждой лично прогуляются. Магазины на Муданге тоже есть, они обычно располагаются в гостиной дома ремесленника, который делает товар. Еще есть несколько магазинчиков импортных товаров, привезенных с Броги, Гарнета, Тамля или еще каких-нибудь других планет. Но мне лично все это разнообразие не очень нужно. Еду все равно на рынке покупать надо, а всякие блага цивилизации у меня с собой. Хуже то, что инопланетные производители напрочь отказываются посылать товары на Муданг по туннелю, потому что он естественный и слишком часто проглатывает или выплевывает в неожиданном месте то, что по нему едет, чтобы страховые компании могли на этом заработать. Так что когда у меня возникнет потребность в каком-нибудь немуданжском товаре, самым быстрым способом это получить будет попросить Сашку отправить с Земли. Тамошняя почта пока не знает, что тут туннель плохой, и выпендриваться не станет.

Однако как ни мало женщин на базаре, а вот же молоко я покупаю у тетки. Она, правда, с лица страшненькая, но за двумя своими коровами ходит хорошо. На Муданге коров мало держат, не знаю уж почему, так что молоко обычно козье или овечье, а мне оно не слишком нравится. Я, правда, и пью-то его раз в неделю, ну еще в кофе добавляю или там в тесто. А вот Азамат может в день литра три выдуть только так – и холодного, и горячего, и парного (вот уж гадость!), – и еще в печку ставит в толстостенном горшке, чтобы пенка образовалась. На местном молоке эта пенка выходит сантиметров пять, а то и десять толщиной, а на вкус что-то вроде очень жирных взбитых сливок. Но все равно пенка, бе.

Так вот, эта добрая женщина согласилась лично для меня делать пресный творог и сыр. Надо будет еще попросить Сашку прислать вкусного кефира, чтобы она оттуда бактерию расселила.

А вот рядом с моей молочницей, как ни странно, супружеская чета. Он – мелкий (по муданжским меркам) мужичонка, тощенький такой и проворный, личико обезьянье бородой прикрывает. Она – мощная, крупная (опять же по муданжским меркам) тетка с зычным голосом и большими, сильными руками. Поскольку на Муданге вообще сильно развит половой диморфизм, то супруги в итоге почти одного роста. Наверное, это считается очень некрасиво, насколько я уже имею представление о муданжском чувстве красоты.

Торгуют они орехами, сухофруктами, медом, каким-то псевдолечебным варевом и тому подобной бакалеей. Но я застыла перед лотком не поэтому. На мужике классический теплый муданжский халат распахнут, под ним рубашка и штаны ну так расшиты, просто-таки так расшиты, что я и товара-то не вижу. Да и халат, хоть вышивки на нем немного, сидит как на принце каком-то. Так аккуратно и точно, что почти изящно, хотя в неподпоясанном виде этот предмет одежды изящным быть не может в принципе.

Осознав, что неизвестно сколько времени стою перед прилавком с разинутым ртом, я решаю немедленно во всем сознаться.

– Здрасте, – говорю. – Какая у вас одежда красивая, я прямо залюбовалась. Это кто же такая мастерица?