Сами мы не местные - Страница 59

– А как у вас получается результат сглаза, если эта штука сама выбирает жертву?

– Можно так сглазить человека, что он становится жертвой, – раздраженно поясняет Алтоша в своей излюбленной манере, как будто уже сорок раз повторил. Ладно, по мне, даже лучше, чтобы он вел себя как обычно, а то, когда он бледнеет и таращится на меня как на смертницу, я начинаю паниковать. Может, еще пронесет…

– Ясно, а какие симптомы сумасшествия?

– У каждого свои.

– Например?

– Я так не помню. – Он пожимает плечами.

Ага. Значит, он не слишком хорошо осведомлен об этой дряни.

– А где есть эта информация?

Духовник тяжело вздыхает.

– В «Энциклопедии шакальих детищ» есть.

– Ее можно тут где-то взять?

– Зачем тебе? – протягивает он.

– Я хочу убедиться, действительно ли это то самое.

– Это я тебе и так могу сказать.

– А если я тебе не верю?

Он смотрит на меня странно.

– Ты серьезно думаешь, что, прочитав статью в энциклопедии, лучше разберешься в шакальих детищах, чем я после десяти лет обучения?

– Ну ты же не помнишь симптомы. – Я развожу руками. – Значит, может быть, что ты и еще чего-то не помнишь.

Алтоша вздыхает и поднимается.

– Сейчас принесу бук, у меня там есть вся литература…

Когда он уходит, за столом повисает тяжелое молчание. Азамат выглядит так, как будто уже меня похоронил.

– Ты погоди расстраиваться, – говорю. – Может, Алтоша облажался.

– Ты думаешь, у нас большое разнообразие таких тварей? Я вот до сих пор ни одной не встречал. Боюсь, что ошибиться тут трудно.

Я поджимаю губы.

– Знаешь, дорогой, я, конечно, уважаю твою честность, но вообще-то это ты меня должен поддерживать, а не наоборот.

– Прости. – Он встряхивается, и его лицо приобретает более спокойное выражение. – Что-то я расслабился, как будто теперь всегда все будет хорошо. Может быть, в вашей медицине есть способы лечения?

– Может, и есть, понять бы, что лечить. Если твой шибко мудрый духовник сможет накопать информацию про это «сумасшествие», то я вполне уверена, что хотя бы внешние проявления можно будет подавить, правда… – И тут я вспоминаю, что речь идет не только обо мне.

– Что? – поторапливает меня Азамат, потому что я зависаю.

– Да видишь ли, с беременностью это очень плохо сочетается. Если окажется, что мне надо лечиться немедленно, боюсь, придется затею с размножением отложить. Хотя… – Тут меня снова осеняет. – Это же может быть причиной!

– Как – причиной? – Азамат таращится на меня в ужасе.

– Да, может, и не было никакой древесной слюны, просто у меня глюки! Так бывает иногда, и у моей мамы было, ей автобусы в спальне мерещились. Вполне возможно, что у меня то же самое. Это ненадолго. Я-то думаю, что-то у меня все слишком легко идет: не мутит, ем все подряд, голова не кружится… Ну вот зато глюки появились.

При этих словах на террасе появляется Алтоша с буком. Я хихикаю. Он сразу настораживается. Небось уже за симптом принимает…

– Вот смотри. – Он поворачивает ко мне экран.

Я углубляюсь в чтение, хотя это трудно. Энциклопедию явно составляли давно, так что кое-где слова пишутся иначе, чем я привыкла, а многих я вообще не знаю, приходится спрашивать. В общем смысле там написано примерно то же самое, что сказал Алтонгирел. Указаны регионы, в которых эта фигня особенно часто встречается, – как раз тропики. Про симптомы сказано, что это зависит от индивидуальных особенностей жертвы: бережливый человек начинает подозревать всех в том, что его хотят обокрасть; ленивый человек совсем перестает работать и часто умирает от неподвижности; драчливый человек… ну это понятно. Непонятно только, чего мне ждать от себя, тем более что изменения происходят медленно и незаметно, часто по многу лет.

– Ну и какая у меня главная черта? – спрашиваю я, рассеянно глядя в текст.

– Доброта, – тут же говорит Азамат.

– Злоба непомерная! – одновременно с ним выпаливает Алтонгирел.

Я обвожу их выразительным взглядом.

– Хотите сказать, у меня уже раздвоение личности?

Поскольку они не находятся что ответить, я снова утыкаюсь в несчастную статью в энциклопедии. О, да тут есть картинки! И…

– Оно не так выглядело! – радостно восклицаю я.

– Как – не так? – хмурится Алтоша.

– Ну вот гляди, тут нарисовано, как выглядит древесная слюна. В трех вариантах, трое разных больных рисовали. Она похожа на паутину, такие лучики по веткам приклеены, а в середине собственно плевок. А то, что я видела, выглядело по-другому. Оно только вниз свисало, а сверху был такой комок поплотнее.

Духовник смотрит на картинки с сомнением.

– И что, ты думаешь, если оно другой формы, то это не то? Но у нас ничего похожего больше не водится…

– Это я уже поняла, – перебиваю я. – Но согласись, это повод надеяться на лучшее?

Он растерянно пожимает плечами.

– Не знаю… конечно, лучше бы ты была здорова, но что-то мне в это плохо верится.

– Неужели? – удивляюсь я. – А я-то была уверена, что ты мечтаешь меня со свету сжить!

Духовник резко выпрямляется и бросает испуганный взгляд на Азамата.

– Смотри, уже начинается!

Я фыркаю. Азамат криво ухмыляется.

– Не волнуйся, это как раз для Лизы нормально. Она тебе так и не простила, как ты ее на корабле к стенке прижал. Так до сих пор и ждет, что ты ее придушишь.

Духовник бубнит что-то о бешеных телках, и я не отвешиваю ему подзатыльник, только чтобы буйнопомешанной не сочли.

– И что мы теперь будем делать? – спрашивает духовник, проворчавшись.