Сами мы не местные - Страница 37

Некоторое время он просто стоит, вбирая взглядом картину: я на полу среди бумажек с яркими узорами, рядом к дивану прислонены несколько рамок с нитками и началом гобелена, на диване Орива с Эцаганом, упав в разные стороны, содрогаются в приступах хохота, пряча лица в подушки; в кресле напротив сидит незнакомая крупная тетка и гулко гогочет, утирая глаза платочком.

– Это что, эпидемия? – осторожно интересуется мой супруг.

Просмеявшись и поочередно умывшись, мои гости возобновляют прерванное занятие, пока я кормлю Азамата. Ему несколько неудобно перед незнакомой женщиной, что я о нем так забочусь. По идее ведь должно быть наоборот. Но она, почувствовав его смущение, тут же заверяет, что и сама всегда мужа пичкает, чтобы ел дома, а не тратил деньги по тавернам.

– Мы расчистили плато почти у самого берега, – отчитывается он между голубцами. – Ребята там останутся, заложат стены по плану, потом я опять приеду руководить.

– Ты мое солнышко, жуй давай, – воркую я. Нет, ну правда, какая прелесть, мужик при деле и доволен собой. Вьюсь вокруг, глажу его по голове. Соскучилась за день вообще-то. – А мы вот тут пытаемся обучить меня традиционным орнаментам. Не хочешь картинок порисовать? Или устал?

– Да я понял уже, давай гляну, может, добавлю чего-нибудь.

Поглядев в картинки, он хмыкает.

– Вы бы хоть договорились, по какому региону рисовать. Вы-то двое здесь всегда жили, а девушка с южных островов. Так у нее сразу три страницы водных символов и ни одной горы. И вот тут, где земля, у всех овцы, а у тебя бизоны, и рог не в ту сторону завернут, потому что у вас он не бараний, а козлиный… А Кудряш насмотрелся узоров у приятеля в книгах. Вот эти уже пару веков никто не использует, а вот этот вообще только на одеждах Старейшин изображать можно.

Я так понимаю, Азамат называет Эцагана по кличке, потому что считает Орешницу посторонней. Боже, как сложно. И все мои надежды за сегодня постичь значения муданжских орнаментов рухнули…

– Да ты книжник, что ли? – ахает Орешница. – Ну куда уж мне с книжником тягаться по части узоров! А что ж ты сам-то жену не обучил?

– Да как-то… незачем было вроде, – смущается Азамат.

– Ну кане-ешна! – Она всплескивает руками. – Небось сам только и мечтаешь, чтоб она тебе сорочек нашила, а узоры незачем! И как это у вас, мужиков, получается? Нет уж, давай-ка ты ее научи знаки читать, а тогда и за нитки возьмемся, а то смех один!

На том мы и договариваемся. Я, как обещала, выдаю Орешнице с собой порцию ужина. Эцаган уносит свою рамку, чтобы дома еще поткать. Спящую Ирих Азамат укладывает на простынку и укрывает перинкой с изображением охоты на запятые, насколько я могу судить.

– Ты не обиделся на Орешницу? – спрашиваю его, когда мы ложимся спать.

– Да нет, чего на нее обижаться? Она все правильно сказала, это я недодумал. Она и вообще умная тетка. Когда мне было лет семнадцать, мне даже нравилась одна девушка, очень на нее похожая поведением. Но такие женщины бывают только с глухими именами, а это был бы скандал…

– Немудрено, что тебе такие нравятся. При том, какие у вас здесь женщины в норме, тут каждая капля совести на счету.

Азамат усмехается в темноте.

– Это не в норме, это в столице. Ну в других больших городах такие тоже есть, но меньше. Просто красивые куклы с гласными именами, из богатых семей, замужем за кошельками. Их не так много на самом деле.

– Интересно, а тогда почему ты всю дорогу ожидал, что я себя буду вести как они? И Алтонгирел тоже?

– А я мало общался с другими женщинами. Ведь до ранения я как раз и был таким кошельком. Богатый, красивый столичный сноб. У меня все невесты были как твои соседки в клубе. Тут хочешь не хочешь, а когда с другими не общаешься, забываешь, что они бывают. Алтонгирел тем более только таких женщин и видел, у него и мать такая была. А ты как богиня или что-то типа того, по идее должна еще сильнее в сторону элиты выделяться. И трудно поверить, что тебе провинциалки с глухими именами ближе, чем аристократки. И кстати, Орешница ошиблась, я вовсе не мечтаю, что ты мне что-то сошьешь, потому и не сподобился тебе узоры объяснить. Столичные куклы шьют от скуки, потому что должны и чтобы от мужа чего-нибудь добиться. А к тебе все это не относится, и я и не думал, что тебе захочется что-то такое делать…

– Ой, ну не прибедняйся! Ты же знаешь, что я всегда рада сделать тебе приятное. И не расстраивайся из-за узоров. У тебя завтра будет время?

– Да, после обеда я весь твой.

– Ну вот, посидим, ты мне все расскажешь. Еще и Унгуца привлечем, чего он зря место занимает… И не переживай, Орешница все понимает, Эцаган тебя все равно уважает, а что там Орива думает, тебе вообще побоку. Давай лучше спать, а то ты такой уставший, что в темноте видно.

Азамат хмыкает мне в волосы и придвигается поближе. Он как-то так умеет обнять, что я прямо чувствую, как я ему нужна.

– Да, кстати, – в полусне вспоминаю я. – Ты действительно не переживаешь, что про меня всякие слухи ходят? Про Тирбиша и так далее?

– Боги, Лиза, это ты со вчера об этом думаешь?

– Нет, я просто заметила себе, что надо тебя еще раз спросить наедине. Вот спрашиваю.

Он целует меня в макушку.

– Пока ты так обо мне заботишься, переживать мне совершенно не о чем.

Глава 9

На следующее утро Азамат просыпается в почти человеческое время и никуда бегом не бежит. Разбор завалов – дело опасное и ответственное, а новый дом отстраивать могут и без него, хотя он все равно до обеда туда сходит. Ну а раз спешки нет, я тут же предлагаю предаться мирским удовольствиям. У нас с ним вообще, как по учебнику, секс исключительно в ранние часы утра.