Сами мы не местные - Страница 107

К оглавлению

107

– Лизка! Слушай, тут разведка донесла, будто Байч-Харах стал Императором Муданга! Это че ваще?

– Чистая правда, – говорю. – Мы сами еще обтекаем, это было минут двадцать назад, кто уж успел…

– Погоди-погоди, Лиза, а ну-ка давай по порядку. Это сегодня случилось?

– Ну да, вот только что.

– Ага… – Сашка стучит по клавишам. – Сегодня, двадцать первого мая, в… э-э… говоришь, двадцать минут назад?

– Ну, может, тридцать, я щас ваще во времени не ориентируюсь.

– Ладно, пусть будет примерно в полдень по земному времени. Так, дальше. Азамат Байч-Харах, известный наемник и участник двух джингошских кампаний…

– Трех.

– Что?

– Трех джингошских кампаний.

– Их всего две было…

– Третья только что кончилась.

– М-мать, Лизка, да что у вас там? Почему у нас никто ничего не знает про третью кампанию?

– Потому, что она имела место на Муданге и в его космическом пространстве.

– Но у тебя-то все хорошо?

– Да. Вот видишь, мужа повысили.

– Опупеть. Ладно, дальше. Был назначен Императором?

– Нет, избран. Народным собранием. И одобрен Советом Старейшин. И не забудь упомянуть, что кампания завершилась успешно для Муданга: мы отвоевали независимость от Джингошской империи. По прикидкам, трое погибших и с полсотни раненых. Еще вопросы есть?

Сашка некоторое время молча обалдевает.

– Трое? С полсотни? Этот твой Азамат, он че, мертвых поднимать умеет?

– Вряд ли ЗС оценит, если ты так напишешь, но можешь рискнуть, – усмехаюсь я. – Кстати о мертвых. Ты в курсе про Кирилла?

– Не-ет, а что?

– Он жив.

– Лизка… Это я попал в фильм про зомби или у тебя бред?

– Ты скоро сможешь с ним встретиться, – весело продолжаю я. – Он оказался джингошским шпионом, инсценировал свою смерть и чуть нас всех не угрохал вчера.

– Гонишь, – отвечает Сашка тоном «ну дальше что было?!».

– Мы с ним пообщались… На нем это сказалось необратимо. Он будет, скорее всего, пытаться меня обвинить в членовредительстве, но у него немного крыша поехала от стыда за свое поведение…

Сашка, как всегда, мгновенно схватывает мои намеки.

– Да ты врач по призванию и мухи не обидишь, наверняка свои же джингоши ему и… членонавредили. Тем более ты теперь императрица, у тебя неприкосновенность. Погоди-ка… – Он снова стучит по клавишам. – Я видел сегодня в сетке приказов что-то про захваченного шпиона… ага, вот «Было велено выслать экипаж на перехват шпиона у муданжцев». Так это он, значит? С ума сойти. Ну ты в порядке или в шоке?

– Что-то среднее, тут просто куча событий, да еще работы было море. Главное, что семью этот засранец мне не разрушил, а остальное образуется.

– Ну и слава богу, – вздыхает Сашка.

Я хихикаю.

– Маме-то что сказать?

– Я ей сама позвоню.

– А, ладно, тогда я побегу начальству новости доложу.

– Погоди, ты как меня отрекомендуешь?

– Ну как, так и скажу, моя сестра, императрица Муданга, че?

– Вот не надо. Ты насчет сестры помолчи пока, а то с этой историей с заложниками, да и с этим Кириллом… Пусть сначала подтвердят неприкосновенность, а потом уж представлюсь. Да и насчет императрицы я не уверена…

– То есть как?

– А так. Это Муданг, детка. Скажи лучше «жена Императора». И учти, что по правилам перевода с муданжского на всеобщий слово «император» должно писаться с большой буквы, этому нас еще на курсах учили!

– Хорошо-хорошо! – быстро соглашается Сашка и бежит подлизываться к начальству.

Я звоню маме.

– Лизка, я тут в саду, по локоть в грязи, чего тебе опять срочно прислать надо?! – Родительница явно не в духе.

– Ничего, – говорю. – Просто звоню сказать, что Азамата выбрали Императором.

Мне уже надоела эта фраза, но переделать никак не получается.

– Ого, – спокойно говорит мама и задумывается. – Так это вы теперь ваще не приедете, похоже. Вот вечно этих мужиков куда-то тянет на подвиги… Нет бы о семье подумать!

Я ржу, пока мама перечисляет недостатки мужского пола. Наконец мне надоедает это слушать.

– Он не нарочно, – говорю. – И пока не сообщай бабушке, а то она будет мне названивать и требовать, чтобы я тут немедленно открывала школы и университеты и переводила письменность на латиницу, знаю я ее.

– Да она и так уже мне все уши прожужжала, чтобы я на тебя повлияла, чтобы ты организовала на Муданг этнографические экспедиции, пока они не весь свой фольклор порастеряли. Ты ей там запиши хоть былины какие-нибудь, а то ведь не отстанет…

Я клятвенно обещаю выслать подборку местного фольклора и возвращаюсь в реальность.

Стоящий неподалеку народ смотрит на меня озадаченно, я же говорю на родном языке уже не знаю сколько времени. Ладно, надо еще позвонить Арону, а потом можно будет расслабиться.

– Хотон-хон! – радостно восклицает Арон, едва взяв трубку.

– Че? – моргаю я.

– Ну как же, вы теперь Хотон-хон! А Азамат – Ахмад-хон!

– А-а, так ты уже знаешь?

– Конечно! Алтонгирел мне сразу после церемонии написал, а сейчас уже вся Сеть завалена снимками, человек пять успели вас пощелкать!

– В смысле – успели? – снова не понимаю я.

– Ну как же, теперь-то нельзя, вы же теперь не просто так люди.

– То есть как, мне теперь Азамата фоткать нельзя?

Арон задумывается.

– Ну, вам-то, может, и можно. Но простым людям точно нельзя. Вы об этом лучше Старейшин спросите.

– Ладно, – говорю. – У тебя-то как дела? Как там мои печальные?

– Да у нас тут все хорошо. Задира без вас справилась, я ей даже помог немного, хотя я в этом, как говорится, уха от копыта не отличаю. Вот с отцом плохо, Хотон-хон, – добавляет Арон, резко погрустнев. – Он ведь тоже воевал, и его ранили. Я сейчас к нему собирался лететь прощаться.

107